Читать книгу «Леди из охотничьего домика, или Отвергнутая жена» онлайн

– Горст?! – хоть я и не была уверена, что это он, но это был единственный из всех моих знакомых, обладающий похожим тембром голоса. С тех пор как мне удалось спасти любимого мужчину тётушки, больше ни разу его не видела, но раз слышала небольшой отрывок их перепалки с Марго.

– Неприятно, когда тебя узнают, – усмехнулся разбойник. – Но вы – исключение, госпожа Вербер. Вам привет от Марго.

– Умоляю, Горст, заберите Софи и отвезите её к Марго!

– Тише-тише, госпожа Вербер. Не сегодня. Нам нужны документы на Софи, иначе возникнут сложности. Сможете в ближайшие два-три дня это устроить? Чем дольше задерживаюсь здесь, тем выше шанс, что кто-нибудь сможет меня случайно увидеть.

– Да-да, конечно... – пробормотала я в ответ, просчитывая в уме все возможные варианты развития событий.

Если Софи исчезнет, то у меня однозначно возникнут проблемы с тем, чтобы проникнуть незамеченной в кабинет. Значит, придётся всё делать одновременно.

– Горст, можете к сегодняшней вечерней прогулке или завтрашней дневной раздобыть пару флаконов эрхальтского снотворного? В таком случае смогу передать не только документы на Софи, но и кое-какие бумаги, очень важные для барона Вангера.

– Сделаю всё возможное. Я так понимаю, что лучше в нескольких небольших флаконах, чем тащить одну большую бутыль?

– Всё так. В таком случае до вечера, либо до завтра. Нам уже пора возвращаться, чтобы никто ничего не заподозрил.

Распрощавшись с Горстом, я поцеловала Софи и попросила молчать о незнакомце в беседке. Всю дорогу до дома обдумывала свои последующие шаги, надеясь, что уже к вечеру снотворное будет у меня. Здесь действительно лучше всего действовать максимально быстро. Получается, что просидеть в кабинете до рассвета, как в прошлый раз не выйдет, ведь чем раньше Горст увезёт Софи, тем большее расстояние успеет преодолеть, чтобы оказаться подальше от этого проклятого поместья Майеров. Не думаю, что вся банда где-то прячется в окрестностях, но нескольких человек точно её главарь взял с собой. Особо не надеясь на успех, я на всякий случай сложила все вещи Софи на одной полке, чтобы можно было быстро их запихнуть в мешок, не тратя время на сборы. В остальном остаток дня до вечерней прогулки прошёл своим чередом.

О том, что у Горста всё получилось, сказали миниатюрные бутылочки, стоящие на лавке. Заметив их, я попросила Софи собрать веточки с дорожки, а сама быстро расстегнула пальто, и пока дочь была увлечена поручением, быстро спрятала снотворное в декольте и карманах платья.

– Думаете усыпить семейство Майеров или ограбить барона? – снова послышался позади меня голос Горста, стоявшего, как и днём возле задней стены беседки.

– Очень надеюсь на первое, а насчёт второго... У меня есть деньги, оставлю их на лавке. Заберёте, как только мы уйдём. Сможете эту ночь провести здесь? Не уверена, что всё получится, но...

– Буду. В любом случае девочки быстрее хватятся днём, если вы вернётесь одна с прогулки, а ночью будет фора. А деньги оставьте себе, они вам ещё пригодятся. Марго пообещала мне голову открутить, если возьму с вас хоть одну медную монетку.

Узнаю тётушку. Если она что-либо для себя решила, то спорить бесполезно: непременно выполнит все свои угрозы, ещё и добавит от души.

– В таком случае встретимся ночью.

Я едва успела застегнуть верхнюю пуговицу пальто, как Софи вернулась с охапкой хвороста. Предложив завтра днём попробовать соорудить из веточек шалашик для птиц, забрала у дочери ношу и свалила на лавке. Всю обратную дорогу Софи радостно строила планы и предвкушала, как пернатым понравится новое жильё. Теперь, если что, прислуга донесёт о наших планах Доротее и никто ничего не заподозрит.

После ужина мы с дочерью немного прогулялись от комнаты до библиотеки, и надо же случиться такому «несчастью»: любимый заяц Софи не просто упал на пол, а проскочил между балясинами, оказавшись в итоге на первом этаже . «Пришлось» спускаться по лестнице, «искать» потрёпанную жизнью игрушку, а потом Софи «внезапно» расшалилась и побежала в нужном мне направлении. Знаете, очень удобно, когда имеются определённые привычки у людей и распорядок дня. Я не просто так попросила достать Горста именно эрхальтское снотворное, ибо оно имеет очень сильный, но мягкий отсроченный эффект. Дочь меня не подвела: толкнула служанку, несущую поднос с заварником и посудой как раз в тот момент, когда я оказалась поблизости.

– Прошу меня простить. Не говорите только Доротее, что от меня дочь убежала, – подставив руку под поднос, я коснулась пальцев девушки.

По туманящемуся взгляду поняла, что пора. На то, чтобы ногтем сбить пробковую крышку с пузырька, а затем влить всё снотворное в заварник, ушло несколько секунд, которые я продолжала тараторить тихие извинения. Несколько раз моргнув, девушка кивнула, поправила чуть съехавшие с блюдечек чашки и удалилась.

– Мамочка, а у меня для тебя подарочек есть! – дёрнула меня за юбку Софи и протянула крошечную крышечку.

Упс... Вот так и прокалываются неопытные преступники. Забрав улику, я поцеловала дочь в щёчку и повела наверх. Читая ей более-менее подходящий роман и заменяя на ходу недопустимые куски выдуманными, дождалась, когда Софи уснёт, и погасила весь свет в комнате. Характерную поступь каждого из Майеров я хорошо изучила, даже настроение могла по ней определить. Вот служанки покинули комнаты сестёр Ойгена, потом ушла Грейта, прислуживающая Доротее на протяжении последних пятнадцати лет... Осталось дождаться Марии, которая теперь вместо Берты делает вечерний обход, проверяя, чтобы все свечи были потушены. Параллельно прислушивалась к шагам Ойгена, всё не желающего ложиться.

Наконец, все звуки постепенно стихли, дом погрузился в тишину. Единственным человеком, проживающим на втором этаже, способным доставить мне неприятности, была Линда. Но на её счёт я не особо беспокоилась, услышав, как Ойген просил лекаря давать ей успокоительные капли перед сном. Поднявшись с пола, так как всё это время просидела возле двери, сняла туфли и тихонечко подошла к той, что разделяла обе хозяйские спальни. В замочную скважину было мало что видно, но в лунном свете, проникающем через неплотно задёрнутые портьеры, смогла разглядеть очертания Ойгена, лежащего в кровати. Похоже, что снотворное его сморило не в самый подходящий момент, так как уснул, лёжа на спине и не закинув ноги на перину.

Убрав стул из-под ручки, нащупала в кармане платья крохотный пузырёк с ещё одним убойным снадобьем, которое должно было усилить крепость сна, но не вызвало бы остановку сердца при этом. Красться по чужой комнате было страшно, но упустить шанс спасти Софи и Вильгельма – ещё больше. Чем ближе оказывалась к Ойгену, тем сильнее колотилось от волнения сердце. Как вливала очередное снотворное в его рот, плохо помню, относительно пришла в себя, когда доставала ключи от кабинета и сейфа из кармана жилета. Заодно утащила связку из сюртука и заперла дверь, соединяющую наши комнаты. Обратный путь мне это усложнит, но хотя бы Софи откажется в относительной безопасности.

Пока шла до коридора, молилась, чтобы ни одна половица под ногами не скрипнула. Комната Линды находится далеко отсюда и выходит окнами на северо-запад, в то время как сад и главный вход дом располагаются на южной стороне, но ночью все звуки становятся ярче. Лишь оказавшись в кабинете, аккуратно закрыла за собой дверь, и лишь тогда смогла перевести дух. В остальном действовать было уже намного проще, чем после пожара. Никаких проблем с сейфом не возникло. Рассматривать бумаги при тусклом свете свечи было не очень удобно, зато выяснилось, сколько Ойген заплатил Вайлетам помимо возврата приданого Линды. На эти деньги я смогла бы не только очистить озеро, меняя ныряльщиков как перчатки, но и выкупить земли Вангеров и Верберов вместе взятых. Со всеми шахтами, источниками и прочим. Учитывая жадность Ойгена, Линду он отсюда до новой свадьбы однозначно не выпустит, а затем постарается вернуть утраченное.

Если бы не достаточно жёсткое законодательство, по которому к сбежавшим жёнам применяются самые суровые наказания, напросилась бы с Горстом. Однако, сколько ни скрывайся, а рано или поздно правда о том, кто мы с Софи, всплывёт наружу, а так как срока давности по таким преследованиям не существует, даже через двадцать лет кара настигнет в виде тех же рудников, Дома скорби или удалённого монастыря с самым жёстким уставом. Да и Ойген землю зубами рыть станет для того, чтобы найти меня и избавиться. Вздрагивать до конца своих дней не хочу, да и не смогу.

Добравшись до шкатулки, в которой бывший муж хранил расписки о карточных долгах, немало удивилась тому, что чисто визуально бумаг значительно прибавилось. Пока искала знакомую фамилию «Вангер», глаз зацепился за совершенно другую, показавшуюся знакомой. Вытащив расписку, быстро пробежалась глазами по тексту, а потом обратила внимание на дату. Мои брови от удивления поползли вверх, так как точно помню, в какое время в день нашего с Ойгеном развода уехала из поместья, а добраться до графа Ландерса бывший муж однозначно бы не успел по причине огромного расстояния между землями. Ни один конь не смог бы его преодолеть после нашего с Софи отбытия. Заодно и вспомнила, как Вильгельм рассказывал о кое-каких привычках старого графа, который хоть и не против был провести время за игральным столом, но все вечера заканчивал до полуночи. А ещё у Ландерса недавно случился удар, и все со дня на день ожидали его кончины.

А ведь Вильгельм думал, что Ойген подделал расписку дяди... Неужели этот ничтожный мерзавец действительно подделывал бумаги, а потом, дождавшись кончины «должника» и вступления наследников в наследство, подавал в суд? Даже если сразу после объявления о смерти предъявить права, пока бюрократическая машина раскрутится, то да сё... Действительно, кто вспомнит, в какой именно день Ойген садился за один стол с почившим? Я снова пересмотрела все расписки, которые до этого отложила в сторону. Абсолютно все аристократические фамилии не были мне известны, но ещё одна привлекла моё внимание. И надо же, какое «совпадение», что барон Эренбах тоже готовился в ближайшее время отправиться к праотцам. А ещё он всегда сразу платил по долгам и никогда не накапливал обязательств, даже несмотря на весьма преклонный возраст. Почему в таком случае Ойген не стребовал долг раньше?

Доротея же как-то наругала сильно одну из служанок, оставившую криво висеть одну из картин на лестнице, возмущаясь, что никакого уважения к раннему творчеству хозяина дома нет ни малейшего уважения. Пейзаж, выполненный масляными красками, был изображён, к слову сказать, весьма умело. Если Ойген так хорошо в юности рисовал, то что мешает ему подделать чужой почерк и подпись? Ответ напрашивался сам собой. Добравшись до расписки Эгона Вангера, в которой он обязывался передать две шахты Ойгену в счёт уплаты карточного долга, отложила в сторону и её. Изначально я планировала забрать лишь их, а остальные оставить в неприкосновенности, но после обнаружения бумаг за подписью Ландерса и Эренбаха передумала. Вот он, один из ключей к разводу, ну, или к моей смерти, а также подстраховка для Вильгельма и Эль. Ойген любит судебные войны? Он их получит!

Собрав все расписки, кроме четырёх, в кучу, я засунула опустошённую шкатулку обратно в сейф. Разорвав достаточное количество писчей бумаги в нужном количестве, сунула обрывки в камин и подожгла от пламени свечи. Ещё и хорошенько перемешала кочергой, чтобы остатки рассыпались пеплом, и никто не смог понять, что сгорели чистые листы. Потом уже демонстративно опалила оторванный ранее кусок расписки некоего барона Либхера и пристроила в угол камина. Оставшаяся часть сгинула в огне ранее. Прибрав за собой, я покинула кабинет и тем же путём, что и ранее, оказалась в своей комнате, не забыв вернуть ключи от комнаты Ойгена, кабинета и сейфа обратно в жилет. Связка мне ещё пригодится, чтобы выбраться из дома.