Поесть, попить, сходить в уборную – это все, на что мне разрешалось отвлекаться. Я даже полностью не одевалась. Ходила в халате, поверх нательной рубахи, потому что-то и дело приходилось что-то мерить и подгонять.
Мать, очень ответственно подошедшая к моей свадьбе, только приговаривала:
– Твое дело – платье. Остальное я все сделаю. Не переживай, мама все сделает.
Я не переживала. Я была в ужасе. Меня с размаху толкали в западню, а я пыталась упираться своими чахлыми лапками, но ни черта у меня не выходило. Пропасть была все ближе, и я уже чувствовала могильных холод, вытягивающий из нее свои промозглые щупальца.
Кир, как и подобает жениху, ни разу не появился у нас в усадьбе. Это ведь плохая примета видеть невесту до свадьбы. Но я-то знала, что он ждет, облизывается как хищник в засаде, разминает когти.
Каждое утро я с трепетом выглядывала в окно, надеясь, что чесса Витони успеет приехать и спасет нас всех от этого кошмара. Но увы, дорога, уводящая от усадьбы, была неизменно пустой.
Портниха справилась. В ночь перед свадьбой она не сомкнула глаз, и подняла меня в четыре утра для финальной примерки.
Платье село идеально. Никаких пышных юбок, стоящих колом, никаких удушающих корсетов, в которых нельзя сделать и вдоха. Вместо этого непередаваемая нежность и летящий силуэт.
Я была похожа на ветер, на утренние капли росы и на тихий шелест волн, разбивающихся о каменный берег.
Слишком красивое платье для такого страшного дня…
– Милая, ты прекрасна, – сквозь слезы сказала мама, расправляя складки на белоснежной фате, – Я так рада за вас.
Она и правда искренне от всей души радовалась за свою младшую дочь, удачно и добровольно выходящую замуж. Потому что, как и все остальные видела лишь ту картинку, которую им показывали – красивого, обеспеченного жениха, от которого замирали все девичьи сердца в округе и нежную, слегка бледную, взволнованную невесту. Но это ведь нормально волноваться перед свадьбой?
– Я уверена, вы с Кирианом будете прекрасной парой.
Знала бы она… Знали бы они все…
Потом мне делали прическу – завили волосы крупными локонами, подняли их кверху, открывая изящную шею. Паря прядок остались выпущенными и трогательно обрамляли лицо.
Потом настала очередь макияжа. Мягкой пуховкой нанесли на скулы едва заметные жемчужные румяна, слегка подвели глаза, придавая глубину испуганному взгляду, заставили прихватить губами специальную, окрашенную алым бумажку, потом добавили немного блеска.
Почти незаметно, но подчеркивая природную свежесть и красоту.
– Пора.
На выходе из комнаты меня встречал отец. Затянутый в парадный камзол, он выглядел торжественно и строго, но глаза светились любовью. Он был уверен, что отдает свою младшую дочь в хорошие руки.
– Ты самая красивая девушка на свете.
– Спасибо, пап, – сдавленно улыбнувшись, я взяла его под локоть, и мы направились в зал, где все было готово для церемонии.
Маменька постаралась на славу и за столь короткий срок сделала невозможное, превратила нашу спокойную усадьбу в волшебный дворец. Белые цветы, полупрозрачная вуаль с золотыми подхватами, гирлянды из белоснежных голубей.
Казалось, наш дом стал в десять раз больше, и в миллион раз торжественнее. И все же мне не хватало воздуха.
Я задыхалась, и каждый шаг давался с огромным трудом. В голове настойчиво звучал голос Дарины: беги, беги, беги!
Только бежать мне было некуда. Связана по рукам и ногам.
При нашем появлении смолкли голоса, затихла легкая музыка. Зал был полон гостей.
Все наши соседи, друзья семьи, папины сослуживцы…саорцы. К тем, кого мне уже «посчастливилось» увидеть добавились еще двое. И они тоже были с женами. Я даже не стала смотреть, что там внутри у этих бедняжек, испугалась, что не выдержу и все испорчу, закричу.
Пока мы шли по проходу между рядами, гости провожали нас восхищенными взглядами, не догадываясь, что на самом деле меня вели на казнь.
Я не видела их лиц, не замечала красоты убранства, все мое внимание принадлежало только ЕМУ.
Под аркой, увитой плющом и белыми цветами, ждал жених – темноволосый, высокий и статный, как все саорцы, в темно-синем камзоле с алым бутоном в петлице.