– Вы сами-то как?
– Хорошо, – сказал отец, и мать согласно закивала, – здесь вкусно кормят – вчера на обед был гороховый суп с мясом.
– И пирожки с ежевикой. У меня еще один остался. Хочешь?
Я не могла ничего сказать, просто сдавленно покачала головой.
– А еще здесь уютно.
Я не выдержала и горько спросила:
– Уютнее, чем в нашей усадьбе?
– Конечно, – ноль сомнения.
– Уютнее твоего любимого кресла с видом на виноградники?
Мама вздохнула:
– Виноградников не хватает. Выйти утром, прогуляться, съесть ягоду.
Я уже почти ревела.
«Виноградники» – это картина, висевшая в малой гостиной над камином. Они забыли ее. Как и то, что отец на дух не переносил гороховый суп, а я никогда не ела ежевику, после того как однажды в детстве проглотила вместе с ягодкой вонючего жука.
Эти и другие важные мелочи выпадали из их памяти, как детальки мозаики, оставляя после себя досадные бреши.
– Когда придет Даринка? – внезапно спросила мама, загоняя очередной острый шип мне под ребра, – мы так соскучились.
– Дарина…очень занята…они с мужем уехали.
– Но скоро приедут? – с надеждой спросила она.
– Конечно, мам, приедут, – просипела я.
– Надеюсь, я успею довязать ей свитер, – она кивнула куда-то в сторону.
Я проследила за ее взглядом и увидела на тумбочке сваленное в кучу рукоделие – наполовину распущенный клубок, спицы с десятком неряшливых рядов, какие-то мелочи.
– Конечно, успеешь. Ты же самая лучшая рукодельница.
В этот момент к нам пришла худенькая девушка в серой одежде с зеленым гербом целителей на предплечье. В руках у нее был поднос, накрытый полотенчиком, под которыми тихо позвякивали склянки.
Увидев нас с чессой, она удивилась, склонила голову в поклоне, и твердо произнесла:
– Простите, им пора принимать лекарства и отдыхать.
При ее приближении камера со щелчком открылась, запуская ее внутрь. Я тоже хотела зайти, но мне не разрешили:
– Сюда нельзя заходить посторонним.
– Я их дочь.
– Дело не в этом, – сдержанно улыбнулась целительница, – мы создали защитный контур, чтобы замедлить процесс угасания. На вас он не настроен. Может ослабнуть. Тогда сами понимаете…
– Понимаю, – я сделала шаг назад, подальше от едва заметно мерцающей голубоватой линии.
Она шла вдоль решетки, поднималась по стенам и замыкалась где-то на потолке.